© В. Хенкин (по изданию: «64 – Шахматное обозрение», 1989, № 8)

Придворная мода на шахматы в России восходит к временам Ивана Васильевича. Грозный царь не только пировал и веселился, как поётся в опере «Борис Годунов», но ещё вёл войны, судил и казнил бояр, замаливал грехи, а в перерывах между этими увлекательными занятиями, случалось, развлекался игрой в шахматы.

В ту пору шахматы, наряду с зернью (или леками), гуськом (разновидность шашек) и другими играми, связанными с тавлеями, рассматривались как отголосок язычества (от «беззаконных халдей») и подвергались гонениям со стороны православной церкви. В 1550 году запрет на шахматы приобрел силу закона. Стоглавый собор, созванный по велению Ивана IV, в специальной главе «О игрищах еллинского бесования» отнес шахматную игру к разряду религиозных преступлений. Однако шахматы успели пустить на Руси столь глубокие корни, что запрет этот постоянно нарушался, а в царском окружении и вовсе игнорировался.

Среди своих современников Иван Грозный выделялся хотя и злобным, но проницательным умом и образованностью.

Его библиотека состояла из редчайших сочинений античных греков и византийских авторов. Царь приобретал книги не ради коллекционирования - эту страсть он утолял великолепным собранием драгоценных камней. Книги служили ему духовной пищей, в них он искал доказательства божественного происхождения своей власти. Литературное наследие самого Ивана объективно свидетельствует о его начитанности. В переписке с князем Андреем Курбским он обнаруживает превосходное знание библейских текстов, а в речах, обращенных к иноземным послам, щеголяет изысканной риторикой и ссылками на труды древних историков. Было бы заманчиво объяснить шахматные досуги московского царя проявлением его интеллекта. Но это не так.

В те стародавние времена шахматы были едва ли не самой популярной игрой на Руси. Англичанин Турбериль, посетивший Москву вместе с послом Рандольфом в 1568 году, писал, что среди русских «очень распространена игра в шахматы, чуть ли не каждый сумеет дать вам шах и добавить мат; их искусство проистекает из большой практики»1. И это отнюдь не единственное свидетельство.

Такое, можно сказать, повальное увлечение шахматами имело свои исторические корни. Шахматы проникли на Русь значительно раньше многих других настольных игр. Это подтверждается археологическими раскопками и былинно-песенным эпосом, где эпизоды, связанные с шахматами, нередко лежат в основе сюжета. В XVI веке шахматная игра прочно вошла в быт русского народа. Даже сто лет спустя у нее практически не было соперниц. В 1675 году курляндский посол Александр Таубе сообщал из Москвы: «Карт здесь не знают, шахматы известны издавна и пользуются большой любовью»2.

Увы, над Россией уже был занесен «карточный меч». Пройдет совсем немного времени, и азартная карточная игра, экспортированная просвещенной Европой, одержит над шахматами пиррову победу. Подобно татарскому игу, она будет терзать русскую землю сотни лет. Она найдет десятки тысяч пушкинских германнов, принесет неисчислимые страдания, бедствия, трагедии. Народ проклянет ее рабов: «Чтобы ему не спалось два месяца чтобы трясла его годовая лихорадка чтобы глаза его выклевал черный ворон, белый филин и серая сова; чтобы вползла ему в чрево змея подколодная; чтобы печенку его съела бешеная собака; чтобы сердце его высохло, как кора на дереве, если кто будет играть в карты»3.

Но в XVI веке шахматы еще властвовали над нашими предками, медленно, но верно просветляя их темные головы. Наиболее благоприятные условия для игры существовали в кругу бояр и при царском дворе. Там не было недостатка ни в угодливых партнерах, ни в инвентаре. Иноземные послы в числе других подарков привозили царю и влиятельным деятелям Московского государства драгоценные наборы шахмат. Впрочем, и среди русских людей было немало искусных мастеров - резчиков по дереву, кости и, камню. Среди «Описи платья и всякой казны времени царей Федора Ивановича. Бориса Годунова, Василия Шуйского» встречаются; «Трои шахматы; шахматы хрустальные; шахматы ентарныя;2 шахматы, один рыбей зуб, а другие костяные; тавлеи, в них втирки ентарные; 2 доски шахматные; шахматы каменные, донца серебрены, золочены»4. Выбором на любой вкус располагал. естественно, и царь Иван IV.

В неврастеническом характере Грозного уживались поразительные крайности: дикие оргии и безудержное веселье сменялись затворничеством, кровавые пытки и казни - иступленными молитвами, царь находился в плену низких страстей. Но если такие, скажем, забавы, как травля зверей и людей, были проявлением его патологической жестокости, то шахматная игра отвечала естественному желанию отвлечься от тягостных мыслей, приглушить голос нечистой совести.

Не следует, однако, думать, что шахматы занимали в жизни Ивана Грозного какое-то значительное место. Он развлекался игрой в редкие минуты просветления или в дни физического недомогания, обреченный на покой и бездеятельность. По преданию царь умер за шахматной доской. Об этом впервые сообщил в своих записках Джером Горсей, проживший в Москве 18 лет (1572-1590) сначала в качестве агента лондонской торговой фирмы, а затем английского посла. Он рассказывает, что незадолго до смерти царь Иван велел своему любимцу Родиону Биркину принести шахматный столик и начал сам расставлять фигуры, причем «одного шахматного короля ему никак не удавалось поставить на место». Приближенные окружили столик, и вдруг царь упал навзничь5.

Эта версия берется за основу всеми историками, включая Н. Карамзина, С. Соловьева и В. Ключевского. Находит она подтверждение и в новейших исследованиях: «Передают, будто Богдан Бельский послал гонца в глухие поморские деревни за вещими колдуньями, умевшими предсказывать будущее, и старухи сообщили ему точно день и час смерти Грозного... В день смерти, 19 марта (по другим данным - 18-го) 1584 года, царь приказал принести и прочесть завещание, днем долго мылся в бане, после велел приготовить доску с шахматами. За шахматами он скоропостижно умер»6.

Последним партнером Изана IV историк К. Валишевский называет Бориса Годунова7, Горсей, на которого мы уже ссылались, - Родиона Биркина, однако большинство источников указывают на Богдана Бельского, ведавшего политическим сыском.

Вот как списывает кончину царя одна из летописей: «На-последи повелел себе доктору своему уготовить одну удивительную баню для облегчения от болезни своей, и потом ему учинилося гораздо свободнее от болезни его, на что он говорил предстоящим, смотрите, как тыя Астрономы (имеются в виду астрологи-волхвы - прим. ред.) меня в страх привели, а все напрасно, один Боярин именем Бельский ему отвечал, что Великий Государь еще день тот наступает, а не прошел. Царь несколько времени после той бани покоился на своей постеле, потом велел принести шахматы и сам по обычаю восставил по местам и в одном легком полотняном кафтане сел на постеле своей, и с ним Боярином зачал игру шахматную, и не окончив игры, внезапу назад на постелю свою упал, и преставился...»8.

Большой знаток русской старины Алексей Константинович Толстой вплел шахматную партию в заключительное действие трагедии «Смерть Иоанна Грозного»9. Пользуясь правом на художественный вымысел, он свел вместе всех вероятных свидетелей кончины царя и драматизировал заключительную сцену острым конфликтом. В число действующих лиц он не ввёл Родиона Биркина, выходца из рязанских служилых людей, последнего фаворита Грозного: видимо, ему не были известны записи Горсея, в русском переводе появившиеся в XX столетии. Что касается версии об отравлении царя, то её подвергли серьезному исследованию лишь в наше время10, хотя намёки содержатся и в пьесе А. К. Толстого.

Мы приводим отрывок, касающийся только описания шахматной партии.

Шут

Царь солнышко!

Да посмотри ж сюда

На куколки!

Иоанн

Что это у него?

Бельский

То шахматная, государь, игра.

Которую прислал тебе в подарок

Персидский царь.

Шут

(Разглядывая фигуры.)

Нарядные какие!

Бельский

(Берет со стола доску.)

Вот и доска к ним!

Иоанн

Покажи сюда!

(Осматривает шахматы.)

Давно в игру я эту не играл.

Садись, Богдан, посмотрим, кто сильнее!

(Слуги вносят свечи. Иоанн расставляет игру. Бельский садится против него на стольце и также расставляет.)

Шут

(К Иоанну, указывая на шахматы.)

Точь-в-точь твои бояре.

Знаешь что?

Живых-то ты всех по боку, а этих

Всех в думу посади.

Дела не хуже

У них пойдут, а есть они не просят!..

Иоанн

Ха-ха! Дурак не слишком глуп сегодня!

И далее:

Бельский

(Подвигая ферязь.)

Шах, государь.

Иоанн

(Заслоняется слоном.)

Шах ферязи твоей!

Шуйский

(К Бельскому, смеясь.)

Что, взял, боярин?

Ферязь-то пропала!

Иоанн

Да, кажется!

Бельский

Как есть пропала ферязь!

Иоанн

Сдается нам, мы не совсем еще

Играть забыли!

Наш недуг у нас

Еще не вовсе отнял разуменье...

(Бельский берет царского слона. Иоанн хочет взять его ферязь царем и роняет его на пол.)

Шут

(Бросаясь поднимать.)

Ай-ай-ай!

Царь шлепнулся!

Иоанн

(Вспыхнув.)

Шут! Ври, да меру знай!

(К Бельскому.)

Тебе ходить!

Игра продолжается. Появляется Борис Годунов. Он сообщает, что волхвы, преданные пыткам, по-прежнему предсказывают Иоанну близкую гибель. Царь в гневе встает, обвиняет Годунова в измене, но замертво падает в кресло.

Композиция художника П. Гнедича живописно передает эту сцену. Царские хоромы. В центре картины умирающий Иван. Врач Якоби пытается прощупать пульс. Шуйский поддерживает голову царя. Коленопреклоненный Бельский и Мстиславский застыли в напряженных позах. Шут с перекошенным от страха лицом прижался к светильнику. Лишь Годунов сохраняет невозмутимость. Он ждет смерти тирана, намерения его известны. На дальнем плане композиции пляшущие скоморохи вносят в действие трагический контраст. А на переднем плане - опрокинутая шахматная доска, рассыпавшиеся по полу фигуры. Последняя партия грозного царя...

Источники:

1 Account of Russia. London, 1589.

2 Offo von Mirbach. Briefe auf und nach Kurland wahrend der Regierungsjahre des Herzogs Jakob Mittau, 1844.

3 А. Терещенко. Быт русского народа СПБ. 1848.

4 И. Забелин Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст.. М . 1869.

5 Записки о Московии XVI века сэра Джерома Горсея. СПБ, 1909.

6 Р. Скрынников. Иван Грозный. М., 1975.

7 К. Валишевский. Иван Грозный. М. 1911.

8 Н. Львов. Подробная летопись от начала России до Полтавской баталии. СПБ. 1799.

9 Первая часть драматической трилогии. СПБ. 1886. Две другие - «Царь Федор Иоаннович» и «Борис Годунов».

10 В. Корецкий. История русского летописания второй половины XVI - начала XVII в. М., 1986.